За что Сталина ненавидит элита, но любит народ
Чтобы понять, почему в нашем обществе растет популярность Сталина и за что ненавидит его российская элита — обратимся к историческим фактам.
1. Сталин принял страну с населением в 140 млн. И оставил с 190 миллионами — несмотря на войну, репрессии и голод.
2. Сталин принял разоренную и обескровленную страну, где даже ржавые гвозди завозились из-за границы. И оставил индустриально развитую державу, которая на равных конкурировала с Европой и США ещё 30 лет после его смерти. Страну, которая выиграла космическую гонку, построила атомную промышленность и добилась многих других успехов.
3. Сталин принял страну с деморализованным народом, уставшим от гражданской войны, а оставил поколение оптимистов 50-х и 60-х — поколение по-настоящему счастливых людей.
4. Сталин принял страну, не имевшую передовой армии, с тачанками и трехлинейками. А оставил державу с атомным оружием, лучшими в мире танками и армией, способной защитить Родину от любой, самой грозной военной силы в мире.
5. Сталин принял страну, на которую регулярно, раз в несколько лет, накатывал страшный голод; страну, больную тифом, оспой, туберкулезом. И оставил страну, не знавшую голода и туберкулеза вплоть до 90-х.
Однако есть кое-что такое, чего Сталин после себя не оставил. Он не оставил счетов в заграничных банках, личных яхт, вилл и лимузинов. Не оставил после себя казино, борделей и наркопритонов.
И вот за это Сталина уважает значительная часть народа — и ненавидит современная элита, взошедшая не на созидании нового, а на разрушении старого. За то, что сам не воровал и другим не давал. За то, что направлял все доступные ресурсы на развитие страны, а не раздавал их своим друзьям, чтобы те растолкали по карманам.
За то, что думал широко — обо всей стране и всем ее народе, а не об узкой группе лиц, приближенных к престолу. Платил им повышенные ставки не за голую лояльность, а за полезные для всей страны дела.
Вот этого наша сегодняшняя пустопорожняя элита и не может простить жестокому, но справедливому вождю: как он смел требовать от придворных не исполнения необременительного этикета — а трудов праведных и тяжких, ненавистных нынешним любимцам власти!