Попрощался с родными, а в бою пришел адреналин: как бывший морпех ВСУ разбил сослуживцев под Донецком

Союз добровольцев Донбасса (СДД) — общественная организация, насчитывающая в своих рядах десятки тысяч человек. Многие из них имеют ценный боевой опыт и в случае необходимости вновь готовы оказать помощь обороняющимся республикам Донбасса. 

С осени 2018 года аппарат СДД возглавил один из самых известных командиров ополчения и ВС ДНР Алексей Сосонный с позывным «Викинг». Морской пехотинец, он командовал взводом в Семеновке под Славянском, воевал в Шахтерске и на Саур-Могиле, оборонял южный участок фронта ДНР. В боях под Донецком «Викинг» встретился лицом к лицу со своими бывшими сослуживцами по ВСУ и вышел победителем. Корреспондент Федерального агентства новостей поговорил с прославленным бойцом из ДНР.

Вместо банка попал на войну

— Алексей, как и почему вы снова взяли в руки оружие?

— Я родом из Горловки. В начале 2014 года я был проездом в Киеве, посмотрел на «Евромайдан» и на «Антимайдан». Уже тогда понял — добру не быть, война неизбежна. И я начал готовиться, видя, как постепенно от Майдана вся эта зараза распространяется ближе к моему дому. Тогда я отчетливо понимал, что нужно вставать на защиту дома. Ничего хорошего ожидать не приходилось. 

— За плечами у вас — военный опыт?

— Да, я отслужил срочную в армии, потом устроился в милицию, где отработал три года. В милиции мне не понравилось, и я решил вернуться в армию, осуществить мечту детства — пойти в морскую пехоту. Попал туда, куда хотел, отслужил контакт и вернулся домой. Во время службы я учился, параллельно получая высшее образование. Хотел устроиться в банк, но тут как раз начались известные события… Планам сбыться было не суждено.

— Опыт службы в морской пехоте пригодился?

— Здорово пригодился в дальнейшем, потому что часть, в которой я служил, была одной из подготовленных в ВСУ. Мы часто тренировались с иностранными инструкторами, были подготовлены на высшем уровне.

— Морские пехотинцы встали на защиту Донбасса?

— В нашей части морской пехоты было немало ребят из Донецка и Луганска. И когда началась война, мы собрались. Отдельно в Луганске парни самоорганизовались, и отдельно у нас. Из моей части были замначальника штаба, замполит и гранатометчик. Кстати, большая часть морских пехотинцев из моей части после 2014 года осталась служить Крыму, остальные уехали на Украину. Когда я уже был в Славянске, мне позвонил мой сослуживец и рассказал, что их направляют подавлять восстание в Донбассе. Спросил, буду ли я в него стрелять.

В прицеле — морская пехота ВСУ

— Что вы ответили?

— Сказал: «Ребята, я воюю не за деньги, я никуда не вторгался. Здесь за мной — мой дом, и я буду его защищать, кто бы сюда ни пришел». Я сказал им, что лучше сюда не ехать. Ну, там парни были более-менее адекватные и сказали: «Леха, мы тебя поняли. К тебе нет никаких вопросов. Удачи тебе…» В дальнейшем мы пересекались с нашей (украинской. — Прим. ФАН) частью, разбили ее авангард под Новоазовском.

— Расскажи об этом подробнее. 

— Это было еще в 2014 году. Тогда у нас (в ополчении ДНР. — Прим. ФАН) было семь Семеновских батальонов. В том бою принимал участие 2-й Семеновский омсб, который занимал позиции за Раздольным. Тогда был  полный винегрет, а не линия фронта. Просто противник выехал не туда и попал под наш батальон. Тогда был уничтожен весь авангард морской пехоты. Нам тогда достались трофеи, в том числе два трофейных БТРа. У меня сохранилось фото с их знаменем. 

— Как вы оказались в Славянске?

— Когда началось в Славянске, мы собрались с друзьями в Горловке, обсуждали, что делать дальше. Я, конечно, сказал, что надо воевать. Мне ответили: «У украинцев техника — танки, самолеты, а мы тут с чем?» Я предложил искать оружие и действовать. Решил сам записаться в ополчение. Пришел на пункт сбора в Горловке, спросил, как будет обстоять дело, выдадут ли мне оружие, на что получил ответ, что оружия нет, а есть только дубинки и два пистолета. Говорю: «А если пойдут танки и самолеты?» — «Тогда ноги в руки и беги». Я говорю: «Я из морской пехоты. Бегать — это не мое. Мне лучше повоевать. «Тогда, — сказали, — тебе лучше к Стрелкову в Славянск».

— Что было там?

— Уже в Славянске меня назначили обычным стрелком. Людей с военным опытом было мало, я помогал организовывать оборону, показывал, где надо рыть окопы, ставить блиндажи и ловушки. Командир взвода посмотрел на это и сказал: «Ты будешь моим замом». Взводный — Ноиль из Донецка. Нормальный парень. Мы с ним вместе прибыли в Славянск. Потом его ранило в спину при минометном обстреле. Мы его эвакуировали, и я стал командиром взвода на Семеновке. 

«Моторола» — спаситель в первом бою

— Помните свой первый бой?

— Конечно. Первый бой был сразу же, в первый день, как прибыли. Нас, тридцать человек из Донецка и Горловки, построили перед штабом и поставили задачу: «Сегодня идете занимать Семеновку». Оказывается, ее недавно заняли украинцы, а теперь ее надо вернуть. Раздали нам оружие и сказали: «Вперед, товарищи, на баррикады!» Тогда нам очень сильно повезло, потому что с нами был товарищ Моторола. 

— Сам Моторола?

— Он. Мы чуть не дошли до Семеновки, он сходил в разведку и выявил украинские позиции, их секреты. Благодаря ему мы остались целы. Мы подтащили два 82-мм миномета, накрыли их огнем. Противник отступил, сдав Семеновку практически без боя. Мы зашли, заняли позиции и начали обустраиваться. Мне дали участочек земли, на котором я выстраивал оборону. 

— По Семеновке ВСУ с первых дней били прилично. Досталось вам?

— Поначалу, конечно, было страшно. В первый день, когда пришли на Семеновку, расположились во дворах. Я лег спать под деревом, и тут начался минометный обстрел. Это был первый раз, когда по нам вели огонь из минометов. Мины ложились метрах в пятидесяти, но мне показалось это настолько близко, так страшно, что я очень быстро вырыл окоп. Дальше — хуже: обстрелы пошли каждый день. Противник подтянул гаубицы и танки, применял новые боеприпасы. На Семеновку бросали пятисоткилограммовые ФАБ-500. Но страх ушел куда-то. Привыкли, втянулись и стали чувствовать себя как рыба в воде при обстрелах. 

— Приходилось быть под огнем с воздуха?

— Да, приходилось. Таких налетов с воздуха, как в Семеновке, я больше и не припомню. Первый раз, как сейчас помню, сидим обедаем. Тихо. И вдруг я вижу, как очень близко (показалось, что метрах в пятидесяти) на нас заходит самолет. Отстреливает тепловые ловушки и пикирует на нас. Все — рядом, видно пилота в кабине. Мы — врассыпную, по подвалам, кто куда. Было дело. 

— И что потом?

— Потом стали работать вертолеты. Там пушки 4-ствольные 12,7 мм — страшная штука. Стоит такой рев! Землю просто перепахивает! Нас часто там обстреливали такими способами. Но «двухсотых» на Семеновке было, на самом деле, немного, а вот раненых хватало. Основная масса «двухсотых» уже пошла непосредственно в боестолкновениях с пехотой и танками, когда ВСУ пошли на штурм. Там мы отбили такую атаку, что даже товарищ Стрелков с нами распрощался, а когда узнал, что мы выстояли, то сильно удивился…

— Какой момент стал самым сложным в обороне Семеновки?

— Это было 4 июня 2014 года. Украинцы стянули туда все боеспособное, что могли: 18 танков, около 20 БМП, по два вертолета и самолета, до четырех тысяч пехоты. Нас обложили с трех сторон, и после двух часов обстрела в 4.30 они выдвинулись на наши позиции. Когда я увидел такое количество техники и пехоты противника, попрощался с жизнью. Позвонил домой и сказал: «Все, родные, всех люблю, прощайте. Наверное, это все. Будет конец»… А потом как-то все наладилось… С украинской стороны организация боя была, мягко говоря, не очень. Все пошло в нашу сторону. Некоторые части ВСУ начали тикать, бросая танки и БТРы. И у нас появился мощный такой адреналин, кураж.

Классический бой пулеметчика

— Каков результат этого боя?

— Намолотили техники и пехоты противника. Перед нашими позициями все поле было завалено телами.

— Технику в основном из чего поражали?

— Тяжелого вооружения практически не было. Зато у нас были «Боцман» с «Кирпичом» (знаменитые участники обороны Семеновки. — Прим. ФАН). А у «Боцмана» — ПТУР «Метис». Еще у нас был один РПГ-7, плюс у каждого человека было по «Мухе». В резерве — два «Шмеля», противотанковые ружья. Вот, в принципе, и все. 

— «Шмели» тоже применяли?

— «Шмели», РПГ применяли. ПТУР тоже. Прямо возле нас был мост. Танк шел по мосту, за ним пехота, БТРы. Танку мы заклинили башню. Я насчитал шесть попаданий в него. Он задымился, закряхтел, но ушел своим ходом. После этого я перестал недооценивать танки… БТРы хорошо подбивались из противотанкового ружья. Я на правом фланге соорудил окопчик замаскированный. Оттуда мы расстреливали их пехоту и БТРы прямо в бок. 

— О чем думали в тот момент?

— Я в армии пулеметчиком был. И когда пехота посыпалась, я с автомата стрелял-стрелял. Думаю: «Вот бы сейчас пулемет!». Оборачиваюсь — ползет дедушка с пулеметом, запрыгнул в окоп, дрожит весь. Позывной «Шубин». Молодец мужик! Говорит: «Я пулеметчик, меня послали к тебе на усиление». Я говорю: «Ты из пулемета хоть раз стрелял?» — «Нет, не стрелял». Говорю: «Давай сюда!» И из пулемета я тогда нормально отработал. 

— Сколько до противника было?

— 150—200 метров. Для пулемета — как на ладони. Я помню все в деталях… Вот они переезжают мост на БТРе. Все сидят на броне по-походному, едут, как на парад. Из пулемета хорошо было… Посыпались гроздья рябины… Ну, нормально отбились тогда.

— Потери были?

— 18 человек. На триста человек семеновского гарнизона эти потери были приемлемы. Потери противника были намного больше. Плюс мы подбили много техники. И два вертолета, которые там постоянно курсировали и обстреливали нас, добили эту технику в хлам, чтобы мы не забрали ее себе. И брать уже было нечего. 

(Продолжение следует)