Какие подробности о жизни на воле нельзя рассказывать в русской тюрьме
Предупреждение о том, что в неволе не следует болтать лишнего, актуально только для «первоходов» — опытный и сообразительный сиделец это правило давно усвоил.
Проколоться новичок может в первые же дни пребывания в тюрьме — в это время подследственные (осужденные), как правило, сильно возбуждены, много и охотно разговаривают с сокамерниками, подчас не следя за своими словами. Тертого же зэка разговорить не так просто.
«Наседка» ждет, когда вы «снесетесь»
Учиться держать язык за зубами следует с первых же часов заключения под стражу, если для подследственного до суда избрана именно эта мера пресечения. В камеру может быть подсажена «наседка» (стукач), задача которой — выведать у сидельца подробности его вольной жизни, необходимые следователю. «Курицами» могут быть как случайные задержанные, которым взамен за оказанную услугу пообещали смягчение приговора, так и оперативник в обличье зэка. Обычно в подобных случаях стараются втереться в доверие к арестанту и всевозможными способами вывести его на откровенный разговор. При этом для создания более доверительной атмосферы беседы при общении новый «приятель» может использовать имена и фамилии якобы общих знакомых, упоминать о каких-либо фактах, известных арестованному. В действительности же вся эта фактура добывается на стадии предварительного следствия.
«Растаявший» в процессе такого «доверительного» общения арестант, копаясь в своем криминальном прошлом, в состоянии наговорить на целый состав преступления отдельной статьи УК РФ. Или, по крайней мере, существенно «обогатить» принципиально важными подробностями готовящееся следователем обвинительное заключение в уголовном деле. В КПЗ (да и вообще в заключении) лучше больше помалкивать. Сидельцы «предвариловки» могут запросто избить слишком любопытного арестанта, приняв его за информатора.
Стукачи встречаются осужденному и после того, как он после вынесения обвинительного приговора отправился по этапу в «крытку» или «заехал» в зону. Администрация МЛС использует подобную «прослушку» для того, чтобы узнать, чем «дышит» камера (отряд). Обычно сидельцы прекрасно знают, кто из них стучит «куму». Но «наседку», как правило, не трогают — по крайней мере, ясно, с кем в камере себя вести осмотрительнее, и еще неизвестно, кого пришлют вместо «спалившегося» стукача.
О воле не забывать, но и не болтать
Осужденным, попавшим в заключение впервые, в отличие от отмороженного ворья в первое время психологически крайне трудно оборвать нить, связывающую их с волей. Для них жизнь, оставшаяся за стенами тюрьмы, долгое время продолжает казаться важнее происходящего в застенках. На таком пограничном состоянии психики могут сыграть прожженные сидельцы, подкатывающие с «непринужденными» разговорами к новичку.
Имевшие подобный тюремный опыт общения предупреждают: беседа на воле и разговор в тюрьме, даже если они ведутся на одну и ту же тему, — это принципиально разные вещи. Часто сидельцы становились изгоями именно за свой длинный язык. Даже беседа вроде бы на отвлеченные темы требует от человека сдержанности.
К примеру, если сиделец начнет вспоминать, что работал в стриптиз-клубе и при этом общался с представителями меньшинств нетрадиционной ориентации, это, безусловно, вызовет живой интерес у слушателей камеры. Но увлекшегося рассказчика в процессе беседы сумеют «развести» на словах так, что он и не заметит, как выболтал совершенно лишние для тюремной публики подробности своей биографии. Если подобный разговор на воле останется без последствий, то в тюрьме каждое оброненное слово аналогично поступку, за который могут спросить.
Все, что так или иначе связано с интимной жизнью, в тюрьме — очень скользкая тема, даже если разговор ведется о взаимоотношениях с женщинами. Если про заехавшего в камеру узнают, что он, к примеру, практиковал оральные ласки, пусть даже в интимной связи с женщиной, такой новичок по воровским понятиям сразу же должен быть переведен в «петухи». Такая же незавидная судьба ожидает не скрывающих своей нетрадиционной ориентации.
О любом сотрудничестве с властью на воле (особенно с правоохранительными органами) в тюрьме надо помалкивать, а если разговор на эту тему все же зашел, грамотно уходить от «неправильных» ответов. В тюрьме мало развлечений, и подобные откровенные беседы зачастую заводятся для забавы, чтобы поймать собеседника на чем-нибудь предосудительном с точки зрения воровских понятий.