Глава Объединенной судостроительной корпорации: У нас есть чем помочь родине

Российский лидер судостроения — Объединенная судостроительная корпорация — выпускает со своих верфей от Калининграда до Владивостока, от Северодвинска до Астрахани мощные боевые корабли для ВМФ России, строит современный флот для работы в море, на шельфе и на внутренних водных путях страны. Президент ОСК Алексей Рахманов в интервью Федеральному агентству новостей рассказал о том, какие беды объединяют российского «Адмирала Горшкова» с американским ракетным кораблем Zumwalt; какие перспективы у первой серийной подлодки проекта «Лада»; как себя чувствует на новой должности экс-губернатор Петербурга Георгий Полтавченко и кому не стоит бояться пенсионной реформы.

— Алексей Львович, две недели назад ОСК заключила соглашение о сотрудничестве с Музеем Мирового океана. Что за ним последует и почему корпорации это интересно?

— Наш принцип — работать с сильными. Музей Мирового океана занимает седьмое место среди подобных музеев в мире, а по ряду экспонатов ему уступают и некоторые образцовые музеи. Светлане Сивковой (директор музея. — Прим. ФАН), лауреату госпремии этого года, удалось собрать уникальную коллекцию.

А популяризировать все, относящееся к морю, Мировому океану, его исследованиям, морским профессиям (включая судостроение), на этой площадке получается лучше всего — и это как раз наш профиль, и наши воспитанники, которым нам бы хотелось привить любовь к кораблестроению.

Мы помогали музею восстанавливать маяк Ирбенский, готовы помогать и дальше, и посчитали, что для систематизации нашего сотрудничества было бы целесообразно подписать такое соглашение. Что и сделали 22 октября.

Видимо, возьмемся и за докование научно-исследовательского судна «Витязь»: это будет даже не судоремонт, а специфические реставрационные работы. При этом предстоит добиться не того, чтобы механизм судна работал, а чтобы он сохранился. Много чего еще можно музеефицировать, но это требует трезвой отдачи и отчета самому себе: сколько такая работа стоит, насколько она сложна, что можно сделать.

Очевидно, что корпорация не сможет на себя взять существенную долю финансирования для развития музея (это все-таки задача государства). Но уделять ему большее внимание, делать необходимое для сохранения экспонатов и, возможно, их дальнейшего пополнения, — это в наших планах.

— В сентябре на Адмиралтейских верфях в Петербурге спустили, наконец, на воду первую серийную подлодку проекта 677. Чем это важно для российского военного судостроения, какой опыт получили при ее строительстве?

— Это первый серийный образец проекта «Лада». Головная лодка «Санкт-Петербург» уже достаточно давно находится в опытной эксплуатации. Само появление первой серийной лодки еще не может ни подтвердить, ни опровергнуть, что сие дитя будет так же легко идти по жизни, как лодки 636 семейства.

Скорее всего, лодки проекта 677 будут построены в ограниченном объеме, буквально в штуках. Пока мы занимались опытной эксплуатацией, жизнь не стояла на месте: кое-что уже можно усовершенствовать, и мы к этому идем. «Кронштадт» станет прародительницей гораздо более длинной серии лодок следующего поколения — более совершенных по сравнению с тем, что «Адмиралы» (Адмиралтейские верфи. — Прим. ФАН) производят для российских и иностранных заказчиков.

Да, в ней много отличий от проекта 636 — в корпусной конструкции, акустике, подходах к организации электродвижения и так далее… Как «Адмирал Горшков» стал пилотным кораблем, так и «Санкт-Петербург» вместе с «Кронштадтом» стали своего рода полигоном, на котором мы завершим отработку основных опытных систем и выпустим в большую серию более совершенные образцы.

— Как вы оцените уровень российских военных кораблей, если сравнивать нас с вооружением иностранных войск?

— Могу сказать, что лодки семейства «Лада» находятся либо вровень, либо превышают основные технические параметры всех существующих в мире дизель-электрических лодок такого класса.

Мы доказали, в том числе и сирийской кампанией, что умеем строить мощное ударное оружие; знаем, как располагать его на судах относительно небольшого водоизмещения; каким образом повышать мощь этого оружия и как сделать его более надежным.

Большинство наших проектов — это адекватное и сравнимое с продукцией иностранных компаний вооружение. Мы внимательно следим за тем, что строится у нашего вероятного противника. Тот же самый Zumwalt (новый тип эскадренных миноносцев ВМС США с ракетным вооружением. — Прим. ФАН) вроде и оригинальный, и симпатичный, и невидимый, и с таким оружием… Но там, похоже, имеется большое количество технических проблем — подобных тем, какие были у нас на «Горшкове». Это связано с тем, что на новые корабли или на корабли новых серий нередко ставится вооружение, не до конца прошедшее испытания или отработку.

Это, кстати, к вопросу о сдаче гособоронзаказа, который вы наверняка зададите. Тяжело сдаются опытные головные корабли, в которых приходится что-то дорабатывать, синхронизируя работы различных школ — либо вооруженцев, либо механиков, либо тех, кто занимается силовыми установками.

И каждый раз, когда в производство идут новые конструктивные решения, мы должны понимать, на каком уровне технической готовности эти изобретения находятся, насколько успешно их можно применить на конкретном судне. Например, известный уже всем «Полимент-редут» (зенитный ракетный комплекс морского базирования с установкой вертикального пуска. — Прим. ФАН) далеко не сразу стал показывать все те результаты, которые от него ожидали. Потребовалось три лишних года отработки.

— Значит — по аналогии с американским миноносцем — проблемы с головными кораблями преследуют всех корабелов мира, не только нас?

— Еще раз повторю: как мы, так и большинство судостроителей строим с опозданием лишь в том случае, если продукция относится к опытным образцам.

Есть аналитика, согласно которой строительство головных кораблей увеличивает сроки от двух с половиной до трех лет и бюджет на 18-20%. Это глобальная статистика, и мы в ней не хуже, чем остальные — приблизительно в этом тренде. Другое дело, что хотелось бы и сроки не срывать, и чтобы техника с первого раза работала, и чтобы новации сразу же давали положительные результаты.

Но на то и существует ОКР, чтобы у него было два результата — положительный и отрицательный. Если результат отрицательный, значит, что-то не так: неправильная концепция, либо принцип, либо исполнение, либо не надо было использовать здесь эту новацию или все эти вероятности вместе…

Наконец, есть определенное правило. Если образец прорывной, со множеством инноваций, то для него не существует двух вещей: гарантии исполнения к определенному сроку и гарантии исполнения его в бюджет. Нам может повезти, и тогда мы останемся в бюджете, все заработает с первого раза и будет готово к определенной дате. Да, так порой происходит, но это зависит от того, какие именно инновации применяются на новом изделии, на какой степени технической готовности они находятся.

— Какие у ОСК прогнозы по срокам сдачи кораблей на ближайшее время?

— С учетом сданных кораблей и с учетом появления соответствующих документов, все необходимые корректировки в госпроекты уже сделаны, и мы понимаем, что будет происходить в 2018–2019 годах. Громких переносов в эти сроки не ожидаем. Но по русской традиции, пока не закончим — не говорим, а как закончим — похвастаемся, расскажем.

— Каких мировых тенденций Россия должна придерживаться в строительстве военных кораблей?

— Современных тенденций на рынке кораблестроения три: даунсайдинг — уменьшение удельных показателей корабля с повышением мощности его оружия. Второе — модульность конструкций и использование стандартных элементов силовой, вооруженческой части, общих принципов построения кораблей. И третье — более высокая автоматизация. Она приводит к тому, что количество членов экипажа сокращается, появляется возможность управления судном из любой точки его удаленности в онлайн-режиме. Других приоритетов мировая наука судостроения ни себе, ни нам пока не задавала.

— В ОСК заявляют о желании использовать универсальные верфи. Какая доля военного, а какая гражданского судостроения планируется в общем производстве, и будете ли менять под эти планы верфи?

— У нас есть четкое поручение президента, по которому к 2030 году мы должны достичь паритета в деньгах по производимому гражданскому и военному флоту. К 2030 году это будет почти 300 млрд рублей. Фантастическая цифра, хотя применительно к гособоронзаказу такие цифры никого не пугают.

Что касается универсальности (если вы под этим понимаете верфи, которые работают и в гражданском, и в военном сегменте), то однотипность технологических процессов обуславливает двойное применение любой верфи. Если стапельные места и габариты на верфях позволяют, все можно делать на одном предприятии.

Военная техника, как правило, в строительстве сложнее гражданской, но и некоторая гражданская может дать фору «военке». Например, ледоколы, которые мы строили, и по уровню сложности, и по уровню управления энергопотоками в разы сложнее, чем это бывает на военных кораблях.

Что мы поменяем на верфях? Поменяем, в зависимости от назначения, оснастку лесов. Например, построенные недавно универсальные леса на «Севмаше» позволяют переход на другой тип строительства сделать менее затратным. Ведь максимальное соответствие предлагаемой нами цены открытому рынку — это то, что хочет любой частный клиент.

— По какому принципу сейчас распределяете заказы между заводами корпорации, кто у вас в отстающих и наоборот — в «отличниках»?

— Мы анализируем стапельное расписание каждой верфи, стараемся подгадывать так, чтобы заводы не простаивали. Активно развиваем внутреннюю кооперацию, например, внутри нашего северо-западного кластера, концентрируясь на якорных компетенциях каждого из предприятий.

Количество прибыльных обществ у нас растет — сейчас их примерно дюжина, остальные пока убыточные. Некоторые из них были такими еще до того, как вошли в состав ОСК, некоторые — «заслужили» штрафные санкции.

Мы строим гражданские пароходы не для того, чтобы они красовались у причальной стенки: люди на них деньги зарабатывают, поэтому каждый день опоздания превращается в штрафной период. Должен заметить, это очень чувствительные санкции. Только за суда для проекта «Сахалин-2» мы заплатили их чуть ли не 30 млн долларов. Это сильно ударило по заводу, который строил суда снабжения, да и для корпорации не прошло даром.

Так что у нас работает принцип «семь раз отмерь, один раз отрежь», прежде чем браться за строительство. Возвращаясь к дуализму верфей, в строительстве гражданского флота вопрос стоит в воспитании ответственности всех, кто вовлечен в строительство. В отличие от гособоронзаказа, здесь не к кому обратиться с просьбой добавить денег или перенести сроки. Если ты не построил то, что обещал, если «слово купеческое» не сдержал, будь любезен — плати.

— В вашей команде появился новый человек — экс-губернатор Петербурга Георгий Полтавченко. Как он начал свою работу в ОСК, какие его качества пригодятся корпорации?

— Во-первых, Георгий Сергеевич — инженер по первому образованию, а значит, мы априори с ним будем общаться на одном языке. Во-вторых, он человек, который умеет докапываться до сути. Это важно, потому что в нашей работе понимая, где причина, мы быстрее можем исправить положение вещей, развернуть ситуацию в свою сторону. Я и мои коллегии детально представляем Георгию Сергеевичу корпорацию, и у меня сложилось ощущение, что он очень цепко и быстро вникает в суть происходящего.

— Как вам кажется, ему интересно это новое дело?

— Мне показалось, Георгий Сергеевич очень вовлечен в это. Он уже начал генерировать идеи и предложения, которые могут помочь в нашей работе — особенно в том, что касается увеличения доли «гражданки». Он еще и человек с креативным талантом.

Кроме того, он, как мне кажется, настолько прикипел к Петербургу, что судьба питерских верфей ОСК ему уж точно не безразлична, тут ему не надо ничего пояснять. Мы с ним обсуждали ситуацию с местным директорским корпусом и сошлись в оценках ситуации и людей: у нас есть и общая трезвая оценка происходящего. Учитывая еще и его административный ресурс, я рассчитываю, что Георгий Полтавченко окажет реальную помощь корпорации.

— Ваши сотрудники справятся с большими планами ОСК или уже ждете молодое поколение?

— Нам без молодой крови никак. Нужны молодые специалисты с новыми идеями, с желанием внедрять различные технологии, цифровизацию, современные системы проектирования, новые подходы к испытаниям. Без этого многого добиться нельзя, и мы рады, когда к нам приходят ребята с желанием «свернуть горы» и совершить научный прорыв — начиная от материаловедения и заканчивая проектированием судов. У нас молодеет персонал конструкторских бюро. В ОСК есть хорошая комбинация мудрости и молодости, она дает уверенность в том, что нам будет, чем помочь родине.

— Значит, судостроители в ближайшее время стране понадобятся, и стоит советовать молодежи идти учиться на эти специальности?

— Молодежи стоит научиться побыстрее разбираться в себе. Человек должен понять, зачем ему нужна эта профессия, как он видит свои амбиции на всем жизненном пути, что еще хочет сделать. Так, чтобы он не воспринимал хождение на работу как приговор.

Мне хочется думать, что работа, которой я занимаюсь, у меня получается. И да, мне хочется, чтобы она приносила удовольствие каждый день. Сразу могу сказать — не каждый день приносит удовольствие… Я вот иногда задумываюсь, правильно ли сделал, что бросил после университета заниматься музыкой. Встречаюсь иногда со своими однокурсниками — есть среди них известные музыканты, которые ездят по стране с гастролями. «Вот это жизнь», думаю… Правда, и хитов надо написать штук 40, чтобы с успехом выступать…

— Но там свои проблемы: у вас вот корабль не строится, у них альбом не пишется. Алексей Львович, а что касается пенсионной реформы — найдется ли в ОСК место пожилым специалистам?

— Выдерживая темпы автоматизации, компаниям скорее придется людей высвобождать, чем заставлять их работать дольше. Это общая тенденция, которая, так или иначе, приведет к тому, что через десяток лет и дальше уровень автоматизации большинства переделов на рабочих местах будет сокращать потребность в физическом труде конкретного человека.

Но пенсионная реформа может дать каждому человеку возможность переориентации своих профессиональных навыков на потребности будущего. Ведь здесь порой не важно, сколько тебе лет — человек должен найти себе наилучшее применение. А государство должно создать стимулы, чтобы он еще в детстве мог попробовать себя в разных областях, нашел свои таланты и сконцентрировал на них свое обучение.

Есть узкий круг людей, которые талантливы во всем, но их мало. И есть элементарные тесты, которые помогают понять, стоит ли тебе работать, например, кассиром, если ты не можешь весь день находиться среди большого количества людей — чтобы не идти на такую работу от безысходности.

У нас тоже есть такие, кто приходят пересидеть и подумать о будущем. Мы им в этом не отказываем, если они хоть как-то полезны, но в целом это неправильная постановка вопроса. Человеку надо заниматься тем, что ему нравится, а не работать на нелюбимой работе.

При этом у нас есть сварщики, у которых шов — это ювелирная работа, произведение искусства. А казалось бы — «всего лишь сварщик». Для людей с таким отношением к своей работе вопрос с пенсионной реформой отпадает. Они не прекратят заниматься любимым делом, когда им исполнится 60 лет. Это все вопрос жизненного выбора. Чтобы не получилось, как в анекдоте: «Падре, хорошо я жил? — Хорошо, но зря».