Феодосий из Бессмертного полка
День Победы — о нем мы должны говорить не только 9 мая. И тех, кто погиб в той страшной войне, вспоминать не раз в году, в праздник. Потому что с портретами фронтовиков, которые мы несем в руках, приходит чувство единения и силы. Мы — народ, который выстоял и победил.
Более 10 миллионов человек приняли в этом году участие в шествиях Бессмертного полка. И я горжусь, что стал частью этого нескончаемого потока людей с черно-белыми фотографиями, за каждой из которых история страданий и мужества.
Феодосий Ячменев учится в пятом классе и про своего знаменитого прадедушку, в честь которого он назван, знает все. Профессор-северовед Феодосий Семенович Донской прошел всю войну, был единственным якутом, расписавшимся на здании Рейхстага, освобождал от фашистов Прагу. Правнук, конечно бы, хотел, чтобы ветеран побывал на Параде Победы в Москве, но когда прадеда не стало, ему было только шесть лет, и он не мог написать письмо президенту с такой просьбой. Зато о своей прабабушке Инне Семеновне Тюриной — малолетней узнице Освенцима — юный Феодосий главе государства рассказал.
Когда началась война, восьмилетняя Инна стала помогать Белорусским подпольщикам.
«Долго ходило мое письмо. Но однажды я получил ответ: «Приглашаем Инну Семеновну Тюрину и тебя, Феодосий, с твоей мамой Сарданой Донской на трибуны ветеранов 9 Мая для просмотра военного Парада на Красной площади! Спасибо тебе, что заботишься о ветеране». Вы не представляете, как обрадовалась бабушка Инна! Она даже плакала от счастья!»
Когда началась война, восьмилетняя Инна стала помогать белорусским подпольщикам. Бегала в лес и к сапожнику-связисту, передавала записки (для этого ее бабушка специально ходила по помойкам — собирала рваную обувь). Со временем фашисты, конечно, стали подозревать таких детей, как она, звали их «киндер-партизан», обыскивали, избивали, но ничего не находили. Чаще всего девочка прятала записки в густые косы. По доносу предателя-старосты Инну вместе с родственниками, у которых она тогда жила, угнали в Германию.
«Слова «концлагерь» тогда еще никто не знал, всем говорили, что везут на работы, — вспоминает Инна Семеновна. — Ехали в ледяных товарных вагонах, вонь стояла удушающая, на улицу не выпускали. В этом же поезде было три вагона с евреями. По приезде в Польшу всех отправили в Освенцим. Первыми выгрузили евреев, велев не брать с собой ни одежду, ни личные вещи, — мол, отправляетесь мыться в баню. Ничего не понимавшие русские и белорусы даже стали роптать: почему мы будем мерзнуть в вагонах, а эти идут в тепло… Пепел от газовых камер лежал повсюду… Как-то раз меня отправили на кухню чистить капусту. Кочаны прогнившие, червивые, везде ползали огромные белые жирные гусеницы. Я плохие листья сняла и выбросила в помойку. Прибежал надзиратель по фамилии Шварц, велел эти листья достать и собрать всех червей… Запихивал их мне в рот, заставлял глотать и кричал: «Эссен — ешь!» После этого Инну рвало кровью, она совсем перестала есть. Могла только хлеб сосать, многие узники старались принести ей по корочке, но этого было катастрофически мало. В мае 1945-го, когда девочка уже не могла ходить и при смерти лежала на нарах, кто-то закричал: «Бонжур, камрад, победа!» На Параде Победы Инна Семеновна стояла рядом с Иваном Семеновичем Мартынушкиным. Именно он освобождал тогда Освенцим. У 95-летнего ветерана прекрасная память:
«Частям поставили задачу зачистить местность рядом с лагерем, проверить каждые кустик, сарай, рощицу. Помощь пленным должен был оказать санитарный батальон, шедший за нами, но мы решили заглянуть в лагерь.
Вид у людей был ужасный. Почерневшие, исхудавшие. Чтобы согреться, кто-то накинул на себя мешки, кто-то стоял в полосатой робе…
Зашли в один из бараков, света там не было, но мы чувствовали, что на нарах есть живые… Везде пахло гарью. Выпал снег, но следы были черными: земля была усыпана пеплом из взорванных крематориев…»
